ФРЕДЕРИК БАСТИА. ГРАБЕЖ ПОД ВИДОМ СУБСИДИЙ
(1850 Г.)
Эту небольшую книжечку о софизмах находят слишком отвлеченной, ученой и философской. Хорошо; попробуем заговорить языком простым, обыкновенным и, если нужно, даже грубым.
Убежденный в том, что защитники покровительственной системы только обманывают общество, я пытался доказать это, обращаясь к разуму. Но общество предпочитает, чтобы ему кричали о том во всеуслышание.
Ну, что же, станем кричать:
– Мидас, царь Мидас, у тебя ослиные уши!
На самом деле, иногда минута вспыльчивости производит несравненно лучшее действие, чем самые убедительные вежливые речи.
Помните, как тяжело было мизантропу, несмотря на его презрение к человечеству, говорить Оронту о его глупости.
Альцест: …желанья всем читать творенья эти
Способны выставить творца в печальном свете.
Оронт: Ужели этим вы хотите намекнуть,
Что мне рассчитывать не следует…
Альцест: Отнюдь.
Оронт: Так плохо я пишу? И это ваше мненье?
Алъцест: Нисколько! Но…
Оронт: Но относительно сонета самого?
Альцест: Он годен лишь на то, чтоб выбросить его!
Откровенно говоря, публика, тебя обкрадывают.
Это выражение грубо, но оно понятно.
Слова «грабеж», «грабить», «грабитель» многим из нас покажутся не совсем приличными. Но я предложу им тот же вопрос, который Гарпагон задал Элизе: что пугает вас – слово или дело?
«Кто похитил обманом вещь, ему не принадлежащую, виновен в грабеже» (Уголовный Кодекс, ст. 379).
Грабить значит брать хитростью или силой (Французский академический словарь).
Грабитель – тот, кто вымогает себе больше, чем ему следует (там же).
Но разве монополист, который посредством сочиненного им же самим закона обязывает меня платить ему 20 франков за то, что я могу купить в другом месте за 15 франков, не похищает ли у меня обманом 5 франков, мне принадлежащих?
Разве он не берет хитростью или силой? Не вымогает ли он больше того, чем ему следует?
Да, скажете вы мне, он похищает, берет, вымогает, но не хитростью и не силой, что составляет существенный признак грабежа.
Если налоги, которые мы платим, увеличиваются на 5 франков оттого, что их должен взять себе монополист, разве нет в этом хитрости, поскольку мало кто из нас об этом подозревает? А тех, кто не дает себя обмануть, разве не силой заставляют платить: при первом же признаке отказа кого-нибудь из нас уплатить этот налог, на пороге появляется судебный пристав.
Но пусть монополисты не переживают на этот счет. Грабеж посредством субсидии или пошлины, хотя и нарушает справедливость точно так же, как грабеж на большой дороге, не является нарушением закона. Наоборот, они совершаются посредством закона, что делает их только хуже, но у судей претензий не возникает.
Впрочем, волей или неволей, мы все в этом случае или грабители, или ограбленные. Автор этой книги, покупая что-нибудь, имеет все основания крикнуть:
«Держи вора!». Но то же самое могут крикнуть в его адрес, когда он продает . Если между ним и его согражданами существует большое различие, то оно состоит только в том, что он знает, что в этой игре он больше проигрывает, нежели выигрывает, они же не знают этого; если бы это было известно всем, то игра давно бы прекратилась.
Я нисколько не стараюсь приписать себе того, что я первый называю вещи своими именами. Прошло уже более 60 лет с того времени, как Смит сказал то же самое: «Когда собираются промышленники, нужно ожидать, что они непременно составят заговор против карманов покупателей» .
А что тут удивительного, если общество не обращает на это никакого внимания. Но, как нам известно, промышленники имеют свои официальные заседания, под именем Генеральных советов. Что же делается и что решается в этих советах? Вот в самом кратком изложении протокол одного из таких заседаний.
Судовладелец. Наш флот в отчаянном положении (взрыв возмущения). Это неудивительно, потому что нельзя строить корабли без железа. На мировом рынке его можно было бы купить по 10 франков. Но по закону французский заводчик вынуждает меня платить 15 франков. Таким образом, я плачу ему лишние 5 франков. Я требую свободы покупать там, где мне заблагорассудится.
Хозяин металлургического завода. На мировом рынке я могу найти людей, которые будут перевозить мою продукцию за 20 франков. Основываясь на законе, судовладелец вымогает с меня за перевозку того же груза 30 франков – значит, он берет с меня лишних 10 франков. Он меня грабит, а я граблю его, никто из нас не в убытке.
Политик. Заключение судовладельца весьма неблагоразумно. Не станем расторгать трогательного союза, составляющего всю нашу силу; если мы вычеркнем хотя бы одну букву из теории покровительства, тогда рухнет вся теория.
Судовладелец. Но нам покровительство не приносит пользы; повторяю, что наш коммерческий флот в упадке.
Моряк. Ну, так увеличим пошлину, и пусть судовладелец вместо 30 франков берет за фрахт 40 франков. Министр. Правительство, конечно, будет и дальше развивать превосходную систему импортных пошлин; но я боюсь, что этого все-таки будет недостаточно .
Чиновник. Господа, вы зашли в тупик из-за такого пустяка! Разве нет другого средства для спасения, кроме повышения тарифа? Вы, верно, забываете про налоги? Потребитель щедр, но и не менее щедр и налогоплательщик. Повысим налог и удовлетворим судовладельцев. Я предлагаю увеличить общественные сборы настолько, чтобы можно было выдавать из полученного излишка 5 франков субсидии всякому судовладельцу за каждый центнер использованного им для постройки судна железа.
Разные голоса. Поддерживайте, поддерживайте это предложение!
Земледелец. Я требую по 3 франка субсидии на каждый гектолитр зерна!
Текстильный фабрикант. Я требую по 2 франка субсидии на каждый метр полотна! И т.д., и т.п.
Председатель. Итак, решено. Мы устанавливаем систему субсидий, и это навсегда прославит наше сегодняшнее заседание. Теперь ни один промышленник не будет иметь убытков, потому что у нас есть два простых и верных средства обращать убытки в прибыль: тариф и субсидия. Заседание окончено.
Как будто сверхъестественное видение указало мне на появление субсидии в будущем. Кто знает, может быть, именно я и внушил мысль г-ну Дюпену, когда несколько месяцев тому назад написал следующие слова: «Мне кажется очевидным, что покровительство можно было бы, не изменяя его сущности и последствий, заменить прямым налогом, который взимался бы государством и распределялся в виде субсидий между привилегированными отраслями промышленности путем возмещения убытков».
И далее, сделав сравнение между покровительственной пошлиной и субсидией, я говорил: «Признаюсь откровенно, я отдаю предпочтение второму способу. Он кажется мне более справедливым, более экономичным и честным. Более справедливым потому, что если общество желает делать подарки некоторым из своих членов, то необходимо, чтобы все принимали в этом участие. Более экономичным потому, что таким способом значительно сократятся расходы по взиманию налога и будет ликвидировано много препятствий. Наконец, более честным потому, что общество будет ясно видеть суть операции и будет знать, что его заставляют делать» .
Давайте рассмотрим эту систему грабежа под видом субсидии. То, что можно сказать о нем, применимо и к грабежу посредством тарифа. Так как этот последний способ замаскирован лучше первого, то исследование прямой карманной кражи поможет нам лучше понять систему косвенной карманной кражи. Тем самым мы будем двигаться от простого к сложному.
Но нет ли еще более простого вида грабежа? Конечно, есть, например, грабеж на большой дороге. Его только следует узаконить и монополизировать, или, как сейчас выражаются, организовать.
Вот что я прочитал недавно в рассказе одного путешественника: «Когда мы приехали в королевство А…, все отрасли промышленности говорили, что находятся в отчаянном положении. Земледельцы жаловались на свою судьбу, фабриканты чуть ли не плакали, купцы роптали, судовладельцы ворчали, и правительство не знало, кого из них слушать. Сначала думало оно обложить налогом всех недовольных и потом раздать полученные с них же деньги, удержав из них в свою пользу некоторую часть; это было бы что-то вроде лотереи, которая столь популярна в нашей любезной Испании. Вас, положим, тысяча человек, государство берет от каждого по одному пиастру, потом кладет в свой карман 250 пиастров и распределяет остальные 750 пиастров более или менее значительными долями между играющими. Честный идальго, получивший три четверти пиастра, забывая, что отдал целый пиастр, не помнит себя от радости и бежит скорее в кабак пропить 15 реалов . Нечто подобное происходит и во Франции. Несмотря, однако же, на всю нецивилизованность описываемой нами страны, правительство не могло совершенно положиться на глупость ее населения, чтобы предложить им столь странное покровительство, и в конце концов был принят следующий план.
Государство было покрыто сетью дорог; правительство велело их измерить и расставить верстовые столбы, а затем обратилось к земледельцам: «Всё, что вы можете награбить у путешественников на участке дороги между таким-то и таким-то верстовыми столбами, будет принадлежать вам. Пусть это будет для вас премией, покровительством, поощрением». Потом оно определило для каждого фабриканта, для каждого судовладельца известную часть дороги, которой они могли пользоваться согласно следующей формуле:
Доно тиби и уступлено
Добродетель и могущество
Ворован ди,
Грабинди,
Присваиванди,
Мошенничанди
И жульничанди
Безнаказанно по всем местам
Viam .
Жители королевства А… в настоящее время до такой степени свыклись с этой системой, до того приучились считать только то, что они крадут сами, не обращая внимание на то, что крадут у них, так привыкли смотреть на грабеж с точки зрения грабителей, что считают валовой национальной прибылью сумму всех частных краж и не желают отказываться от такой системы покровительства, без которой, по их мнению, не может существовать ни одна промышленность.
Вам трудно в это поверить. Невозможно, говорите вы, чтобы целый народ видел приращение богатства в том, что жители крадут друг у друга.
А почему, собственно? Ведь у нас во Франции господствует такое же убеждение, и мы с каждым днем все более и более развиваем и совершенствуем систему взаимного грабежа под именем субсидий и покровительственных тарифов.
Будем говорить без преувеличений. Согласимся, в том, что касается методов взимания налога и других сопутствующих обстоятельств, система, принятая в королевстве А…, может быть, хуже нашей; но в то же время мы должны признать, что в отношении основного принципа и необходимых последствий этих двух видов грабежа, установленных законом для увеличения прибыли различных отраслей промышленности, между ними нет решительно никакого различия.
Заметьте, что если грабеж на большой дороге представляет некоторые неудобства в исполнении, то, с другой стороны, он имеет и некоторые удобства, которых мы не находим в грабеже посредством тарифа. Например, в первом случае можно поровну разделить выручку между всеми производителями.
В случае таможенных пошлин этого сделать нельзя. Посредством тарифа нельзя покровительствовать определенным классам общества, таким, как ремесленники, купцы, литераторы, гражданские и военные чиновники, рабочие и т.д.
Правда, что грабеж под видом субсидии позволяет эффективно делить выручку, и в этом отношении он не уступает грабежу на большой дороге; но, с другой стороны, он влечет за собой такие странные и нелепые последствия, что жители королевства А… могли бы лишь посмеяться над ним. То, чего лишается ограбленный на большой дороге, приобретается грабителем. Украденный предмет по крайней мере остается в стране. Но при господстве грабежа под видом субсидии то, что пошлина отнимает у французов, достается иногда китайцам, готтентотам, кафрам, англичанам, и вот каким образом: кусок сукна стоит, положим, 100 франков в Бордо; его нельзя продать дешевле, без убытка; невозможно также продать его и дороже, потому что этому мешает конкуренция между купцами. При таких обстоятельствах, если это сукно пожелает купить француз, то он должен или заплатить 100 франков, или обойтись без сукна. Но в случае если покупателем будет англичанин, правительство говорит купцу: «Продай сукно, а я тебе заплачу 20 франков из собранных налогов». Купец, не требуя и не имея возможности получить за сукно более 100 франков, уступает его англичанину за 80 франков. Эта сумма вместе с 20 франками, полученными посредством субсидии, составляет ровно столько, сколько необходимо ему для сведения баланса без убытков. Это равносильно тому, как если бы налогоплательщики сами отдали
20 франков англичанину при условии, что он купит французское сукно со скидкой в 20 франков, т.е. на 20 франков дешевле издержек производства или того, что стоит сукно самим французам. Следовательно, грабеж под видом субсидии имеет ту особенность, что жертвы грабежа живут в стране, где оно допускается, а грабители рассеяны по всему земному шара.
Живительно, что до сих пор считают непреложной истиной, что все, что человек крадет из общего фонда, составляет общий выигрыш.
Вечный двигатель, философский камень, квадратура круга давно перестали занимать человеческий разум, а теория прогресса посредством грабежа все еще в почете. Между тем априори можно было бы предположить, что из всех ребяческих затей эта самая недолговечная.
Некоторые спрашивают меня: вы, значит, защитник политики laissez passer? Вы экономист отжившей свой век школы Смита и Сэя? Вы отвергаете организацию труда? Организовывайте труд сколько вам угодно, господа, мы будем только следить за тем, чтобы вы не организовали грабежа.
Другие – и число их гораздо значительнее – повторяют: «Субсидии, тариф – все это зашло слишком далеко. Надо пользоваться ими с умом, а не злоупотреблять ими. Разумная степень свободы, соединенная с умеренным покровительством – вот чего требуют люди серьезные и прагматичные. Будем остерегаться безусловных принципов».
Если верить испанскому путешественнику, то именно эти слова он услышал в королевстве А…:
«Грабеж на большой дороге, – говорили умнейшие люди этой страны, – не хорош, не плох сам по себе; все зависит от обстоятельств. Необходимо лишь все точно сбалансировать и хорошо платить нам, правительственным чиновникам, за труд по балансированию. Может быть, грабежу предоставлено слишком много свободы, а может быть, и слишком мало. Рассмотрим и сведем счета каждого работника. Тем, кто получает незначительные выгоды, мы предоставим в пользование немного больше дороги. У тех же, кто получает слишком много, мы уменьшим число часов, дней или месяцев грабежа».
Люди, рассуждавшие таким образом, приобрели большую известность умеренностью, благоразумием и мудростью суждений. Они всегда достигали высших должностей в государстве.
Что же касается тех, которые говорили: «Будем преследовать всякую несправедливость и искореним ее до основания; не будем терпеть никакого грабежа, ибо не существует ни полграбежа, ни четверть грабежа», – они прослыли теоретиками, несносными мечтателями, беспрестанно повторявшими одно и то же. Кроме того, народ находил их суждения весьма понятными для себя. Но как же считать истинным то, что так просто?

Category: Западная библиотека