207.BVerfGE 105, 135

207. BVerfGE 105, 135

(Vermogensstrafe / Наказание имущественного характера)

Федеральный Конституционный Суд

– Пресс-служба –

Сообщение для печати № 35/2002 от 20 марта 2002 г.

Решение от 20 марта 2002 г.

— 2 BvF 794/95 —

§ 43 а Уголовного кодекса противоречит Конституции

Сегодня, в среду, Второй Сенат Федерального Конституционного Суда своим решением по результатам устного судебного заседания от 20 ноя­бря 2001 г. постановил, что § 43 а Уголовного уложения не соответству­ет требованию определенности согласно ст. 103 абз. 2 Основного закона и является ничтожным.

Предпосылки и предыстория дела изложены в сообщении для печа­ти № 101/2001 от 29 октября 2001 г., с которым можно ознакомиться на сайте Федерального Конституционного Суда. Там же приведен § 43 а Уголовного уложения.

Свое решение Федеральный Конституционный Суд обосновыва­ет по существу следующим:

§ 43 а Уголовного уложения не соответствует требованию определен­ности согласно ст. 103 абз. 2 Основного закона. Законодатель не устано­вил конституционно-правовой минимум законного предопределения для выбора и определения размера данного наказания. Этим для лица, к которому применяется наказание имущественного характера, непри­емлемым с правовой точки зрения образом усложняется возможность предвидеть вид и размер санкции, которую он должен ожидать в каче­стве реакции государства на его преступление.

I.

1.  Из ст. 103 абз. 2 Основного закона следует, с одной стороны, что деяние может подлежать наказанию только в том случае, когда его на­казуемость была установлена законом до его совершения. Гражданин должен знать, что ему запрещено делать. Одновременно статья 103 абз. 2 Основного закона обеспечивает, что только законодатель в абстрактном и общем виде может принимать решение о наказуемости запрещенных действий. В силу конституции парламент обязан определять границы наказуемости; он не может передать полномочия по принятию данного решения другим органам государственной власти.
2.  Достаточно определенной должна быть и санкция уголовно-пра­вовой нормы. И здесь законодатель должен самостоятельно нормативно определить вид и размер наказания как неодобрительной реакции госу­дарства; равным образом государственная санкция, грозящая преступ­нику, должна быть для него предвидимой.

Однако данные принципы не приводят к тому, что конституции соот­ветствуют только абсолютные наказания, которыми достигается макси­мум законодательной точности и предсказуемости для затронутого лица. Законодатель может ограничиться установлением пределов наказания. Из принципа правового государства следует, что наказание предполага­ет наличие вины и должно быть с ней соизмеримым. Это означает, что состав преступления и пределы наказания должны соответствовать друг другу, а также что наказание, назначенное в конкретном случае, должно находиться в справедливом соотношении с тяжестью преступления и ви­ной преступника.

При решении вопроса о том, какие требования следует выдвигать к определенности санкции уголовно-правовой нормы, два конституци­онных принципа вступают в напряженное соотношение друг с другом, которое нельзя разрешить ни посредством общего отказа от установле­ния пределов наказания, ни посредством принципиального решения в пользу как можно более широкого простора для судей для определения меры наказания. Принцип вины и справедливость в отдельном случае, с одной стороны, и точность и правовая определенность, с другой сто­роны, должны быть взвешены и приведены в приемлемое с точки зре­ния конституционного права равновесие. Создающий уголовно-право­вые нормы законодатель исполняет свой долг, если при выборе санкции уголовно-правовой нормы он настолько точно ориентирует как судью по уголовным делам, так и затронутых граждан, что его оценка описан­ных в составе преступления деяний становится ясной, затронутое лицо может предвидеть размер грозящей санкции, и судья по уголовным де­лам имеет возможность определить меру наказания соразмерно вине. Обязанность законодателя самому принимать принципиальные реше­ния относительно вида и размера возможных правовых последствий является тем более необходимой, чем более суровой является грозящая санкция. Судье должны быть предоставлены руководящие правила, кото­рые делают санкции предвидимыми. В частности, в законе должны быть определены вид санкций, предусмотренных для определенного состава преступления (также ввиду принципа определенности), а также верхний и нижний пределы грозящей санкции. Наконец, в силу конституции за­конодатель также обязан установить критерии оценки, которых должен придерживаться судья в своем решении о выборе вида наказания и кон­кретных пределов назначения наказания. Только посредством закреп­ленных в законе и конкретизированных судебной практикой правил определения размера наказания удается в конкретном деле применять широкие пределы назначения наказания в соответствии с принципом правого государства.

II.

§ 43 а Уголовного уложения является мерой наказания, а не инстру­ментом изъятия прибыли, как установил Сенат. Как таковая, она не со­ответствует изложенным требованиям. Именно вследствие сочетания лишения свободы и наказания имущественного характера речь идет об особо интенсивном вмешательстве в основные права, для которого следует выдвигать повышенные требования к определенности закона.

Уже для решения вопроса о том, должно ли назначаться наказание имущественного характера, содержательные предписания закона явля­ются недостаточными. В этом смысле требуется всего лишь, чтобы было совершено преступление, состав которого указывает на § 43 а Уголовно­го кодекса, и чтобы было назначено наказание в виде лишения свободы на срок более чем два года. Таким образом, у судьи по уголовным делам отсутствует какое-либо содержательное предписание, в соответствии с которым он мог бы решить, в каких случаях он должен назначить нака­зание имущественного характера, а в каких нет. Это противоречит цели принципа определенности с его особыми требованиями к тяжким и ком­плексным наказаниям. Как указывает Сенат, именно наказание имуще­ственного характера как новый вид наказания с высокой интенсивно­стью вмешательства требует, чтобы у судей имелись особенно точные, надежные и поддающиеся контролю правила определения наказания.

Кроме того, пределы назначения наказания имущественного харак­тера недостаточно установлены законодателем. Верхний предел совпа­дает с соответствующим имуществом преступника; абстрактная гра­ница, как, например, в случае с денежным штрафом, не установлена. Судья при необходимости должен оценить стоимость этого имущества. Тем самым на судью возлагается правотворческая задача, от выполне­ния которой законодатель не может уклониться, поскольку установлен­ные законом пределы назначения наказания выражают также степень неодобрения, которую законодатель придает наказуемому поведению. Судье они служат в качестве ориентиров для квалификации в рамках конкретного дела, по которому ему надлежит принять решение. Преде­лы назначения наказания без абстрактной верхней границы не могут выполнить данную функцию. Если верхний предел наказания имуще­ственного характера основывается лишь на том, какая имущественная масса фактически существует, то предопределенность ожидаемого на­казания имущественного характера страдает в такой мере, что это ста­новится неприемлемым с точки зрения конституционного права. Этот недостаток не компенсируется тем, что назначенное наказание в виде лишения свободы и наказание имущественного характера в своей сово­купности должны быть соразмерны вине. Каждое отдельное наказание как часть совокупной санкции должно быть достаточно определенным.

Кроме того, существует опасность коллизии с принципом вины. Опре­делить соразмерную вине санкцию при сочетании нескольких наказаний не так легко, как при установлении одного единственного наказания, ко­торое по своим последствиям для преступника поддается более точной оценке. Также и по этой причине законодатель должен был самостоя­тельно подготовить конкретные руководящие правила для назначения судьями наказания.

Недостаточная определенность § 43 а Уголовного уложения усугубля­ется ориентацией верхнего предела на имущество преступника. Стои­мость имущества является слишком неопределенной величиной для уголовно-правовой нормы. Это проявляется уже в исходном деле, лежа­щем в основе конституционной жалобы. Положенная земельным судом в основу рыночная стоимость земельного участка, застроенного жилым домом, может при определенных обстоятельствах отличаться от цены, которая может быть фактически выручена при срочной продаже с прину­дительных торгов. Из § 43 а Уголовного уложения не следует, какую стои­мость следует положить в основу при определении размера имущества.

Законодательная неопределенность усугубляется еще и оговоркой об оценке стоимости. Оценка всегда скрывает в себе опасность откло­нения от реальности. Она может привести к установлению стоимости, которая выше реальной стоимости имущества, тем более что принцип «Сомнения толкуются в пользу обвиняемого» не применяется при оцен­ке, так что не всегда в основу кладется наиболее выгодная для преступ­ника оценка стоимости. Таким образом, существует риск, что судья на­значит наказание, которое уже не ограничено имуществом преступни­ка, а превышает его.

Кроме того, как далее указывает Сенат, не хватает законодательных предписаний относительно того, какие критерии должны быть решаю­щими для определения размера наказания имущественного характера, и каково должно быть соотношение наказания имущественного харак­тера и наказания в виде лишения свободы и соотношение с грозящей заменой наказания имущественного характера на наказание в виде ли­шения свободы.

III.

Судьи Йенч, Ди Фабио и Меллингхоф приложили к решению особое мнение, отличающееся от мнения большинства. Они считают, что кон­ституционно-правовые сомнения, по общему правилу, не возникают, если законодатель открывает для судьи большой простор для усмотрения в от­ношении установления меры наказания. Это может быть даже необхо­димым, чтобы дать судье по уголовным делам возможность вынесения справедливого решения в отдельном деле. В связи с уголовно-правовыми нормами касательно преступлений, совершенных группой лиц, торговли наркотиками и преступлений, связанных с незаконным пересечением гра­ниц, которые ссылаются на § 43 а Уголовного кодекса, и с учетом общих принципов определения наказания у судьи имеется достаточно предпи­саний, в каких случаях он должен назначить наказание имущественного  характера. Максимальный и минимальный пределы наказания не дол­жны быть обязательно выражены в законе в численном виде или иным образом в виде общей границы, независимой от индивидуальных обстоя­тельств преступника. Выраженная в цифрах верхняя граница наказания имущественного характера благоволит богатым преступникам и лишает такое наказание необходимого эффекта при совершении преступления, ориентированного на получение прибыли. Понятие «имущество» в суще­ственной мере способствует определенности уголовно-правовой санкции согласно § 43 а Уголовного уложения, так как оно методически более на­дежно и может быть подвергнуто проверке, чем нормативные концепции. Наконец, невозможно и не требуется с точки зрения конституционного права дать точную формулу пересчета наказания в виде лишения свобо­ды в денежный штраф, поскольку равенство жертв всегда зависит от ин­дивидуальных факторов восприимчивости к наказанию.

Список принятых сокращений

ВЗC – Высший земельный суд

ГГУ – Германское гражданское уложение

ЕКПЧ – Европейская конвенция по правам человека

ЕСПЧ – Европейский суд по правам человека

ЗТК – Закон о связи

ОЗ – Основной закон

РАЗИ – Закон об изменении и дополнении правовых норм, регулирующих вопросы садоводства от 28 июля 1969 г

РАСП – Закон о защите при расторжении договора и иные нормы, регулирующие вопросы садоводства

РАФ – Леворадикальная террористическая группировка «Фракция Красной Армии»

УПУ – Уголовно-процессуальное уложение

ФЗКС – Федеральный закон о Федеральном Конституционном Суде