126. BVerfGE 32, 54

§ 24. Неприкосновенность жилища (Ст. 13 Основного закона)

126. BVerfGE 32, 54

(Betriebsbetretungsrecht / Право на вход на территорию предприятия)

1.  Понятие «жилище» в ст. 13 абз. 1 ОЗ следует толковать широко, оно охватывает также трудовые помещения, помещения предприятий и деловые помещения.
2.  Толкование понятий «вторжения и ограничения» в ст. 13 абз. 3 ОЗ должно учитывать различную потребность в защите, с одной сто­роны, частных жилых помещений, с другой – рабочих помещений, помещений предприятия и деловых помещений.

Решение Первого Сената от 13 октября 1971 г.

— 1 BvR280/66 —

[…]

ОСНОВАНИЕ

А.

I.

[…]

1. […] право на получение сведений и осмотр § 17 ПОР (Положения о ремеслах). Данная норма гласит:

§ 17

•  Занесенные в список ремесленников ремесленники или подле­жащие занесению в него обязаны предоставить Торгово-промыш­ленной палате необходимые для занесения в список ремесленни­ков сведения о роде и объеме их предприятия, число работающих на предприятии лиц с профессиональным образованием и без него и о ремесленных экзаменах владельца предприятия и руководите­ля предприятия.
•  Уполномоченные Торгово-промышленной палаты имеют пра­во с обозначенной в абз. 1 целью входить на земельные участки и в деловые помещения лица, обязанного предоставить сведения, и производить там проверки и осмотры. Лицо, обязанное предо­ставить сведения, должно претерпевать данные меры. Основное право неприкосновенности жилища (ст. 13 Основного закона) огра­ничивается в этой мере.

[..]

II.

1. Истцы являются владельцами предприятий экспресс-химчистки. В своей конституционной жалобе они обращаются непосредственно про­тив нормы Положения о ремесленниках; они ходатайствуют о признании того, что […] § 17 ПОР […] нарушает ст. 13 ОЗ.

Истцы считают конституционную жалобу допустимой, так как оспо­ренные нарушения затрагивают их в настоящее время и непосредствен­но; это относится и к § 17 абз. 2 ПОР, так как они всегда должны считать­ся с тем, что уполномоченные Торгово-промышленной палаты могли бы посещать, осматривать и проверять их предприятия.

[…]

В.

[…]

II.

[…]

Текст и понятная цель норм наводят на мысль о том, что они хотят раз­решить только посещение помещений, используемых в деловых целях, но не личные жилые помещения владельца предприятия. Таким образом, критика истцов была бы беспредметной, если бы деловые и рабочие по­мещения вообще не попали бы под понятие «жилище» в смысле ст. 13 ОЗ.

С данным мнением, которое отстаивает и Федеральный министр юсти­ции, Федеральный Конституционный Суд не может согласиться.

[…]

•  Отстаиваемое Федеральным министром юстиции более узкое тол­кование понятия жилища вызвано, очевидно, и озабоченностью тем, что при включении деловых помещений и помещений предприятий в охра­нительную область ст. 13 ОЗ многие принятые права посещения и осмо­тра административных ведомств в рамках экономического, трудового и налогового надзора могли бы не сохраняться, так как они не покрыва­лись бы уже определением границ применения ст. 13 ОЗ. Даже если это было бы так, представляется сомнительным определять область действия основного права исходя из оговорки о его ограничивающем действии и аргументировать, например, так: так как при более широком толкова­нии возникают сложности с практическим определением границ приме­нения нормы права, следует выбирать более узкое толкование, при кото­ром вопрос о границах стал бы беспредметным. Напротив, здесь следу­ет сперва выявить материальную субстанцию основного права; только после этого с учетом принципиальной презумпции свободы и конститу­ционного принципа соразмерности и приемлемости можно фиксировать допустимые с точки зрения правового государства границы реализации основного права. Практические сложности, которых опасается министр юстиции, можно, кроме того, как еще будет показано, преодолеть при помощи дифференцирующего толкования.
•  а) Включение деловых помещений в охранительную область ст. 13 ОЗ означает сначала, что «обыски» подобных помещений могут произво­диться только с санкции судьи (абз. 2). Федеральный министр юстиции признает, что в этом смысле принципиально существует та же потреб­ность в защите, как относительно жилых помещений, и он полагает, что ввиду давно признанной во всех демократиях, которые представляют собой правовое государство, в том числе и в Германии, защиты деловых помещений и помещений предприятий от обысков ограничение прин­ципиального требования предварительной санкции судьи невозможно. Данного результата, однако, нельзя добиться с достаточной конституци­онно-правовой надежностью при узком толковании понятия жилища.

Здесь не надо решать, насколько широко в отдельности следует рас­сматривать конституционно-правовое понятие «обыска» (ср. об этом BVerwGE28, 285); так как рассматриваемые здесь права входа и осмотра, вытекающие из правового регулирования организации ремесел, не яв­ляются обысками.

б)        Принципиальная неприкосновенность жилища гарантируется в ст. 13 ОЗ тем, что «вторжения и ограничения», не являющиеся «обы­сками», могут осуществляться лишь при наличии совершенно определен­ных, точно описанных предпосылок. Относительно жилых помещений строгое ограничение допустимых вторжений подчиняется принципиаль­ному требованию безусловного уважения частной сферы гражданина. Федеральный министр юстиции идет слишком далеко, когда он полагает, что оговорки о границах абз. 3 «по сути (только) рассчитаны на жилые помещения»; ибо «для борьбы с опасностью эпидемий», а также «для за­щиты находящихся под угрозой молодых людей» (в частности, под углом зрения охраны труда молодежи) и вход для уполномоченных ведомств в помещения предприятий и рабочие помещения может быть полезным для дела и необходимым. Однако в самом деле может казаться сомни­тельным, что при включении деловых помещений в область действия ст. 13 абз. 3 ОЗ предоставленное в ряде законов административным ве­домствам право входить в помещения предприятия и производить в них осмотры и проверки разного рода имеет достаточную конституционно­правовую основу. В некоторых случаях, конечно, цель «предотвращения насущных угроз общественной безопасности и порядку» может оправдать вторжение, в частности при широком, включающем предотвращение кос­венных угроз, толковании, как оно лежит в основе решения Федераль­ного Конституционного Суда от 13 февраля 1964 г. (BVerfGE 17, 232 [251 и далее]). Однако в той мере, в которой ведомствам, осуществляющим хозяйственный, трудовой и налоговый надзор, предоставляется право входить в помещения предприятий и деловые помещения, чтобы там в связи с обязанностью владельца предприятия предоставить сведения проверить конторские книги и дела или осматривать товары и сооруже­ния, можно было бы получить конституционно-правовую основу данных мер при принятом толковании только посредством уже неприемлемого расширения охранительной области абз. 3. С другой стороны, с мини­стром следует согласиться в том, что подобные права входа и осмотра часто являются неизбежным контрольным инструментом современ­ного надзора над экономикой; их значение для действенного и равного исполнения законов даже возрастает в связи с проникновением элемен­тов публично-правового управления в руководство хозяйством частных предприятий и корреспондирующими с ним утончением и интенсифи­кацией хозяйственного надзора в широком смысле.

Федеральный министр юстиции исходит из того, что Парламентский Совет не намеревался устранить данные – известные ему – права входа и осмотра; он считает, что при формулировке ст. 13 абз. 3 ОЗ о данных случаях «явно не думали». Данный взгляд отстаивается и в литературе […]. Согласно этому, как подчеркивает министр, федеральный законо­датель с момента вступления в силу Основного закона всегда исходил из того, что подобные права на вход и осмотр не исключаются ст. 13 абз. 3

ОЗ.      Правда, министр оправданно отказывается от того, чтобы обосно­вывать продолжение этого действия нормами обычного права. Против допущения ограничения основных прав нормами обычного права воз­никают принципиальные сомнения уже из-за регулирования пределов ограничения основных прав, тщательно приспособленного создателями Конституции к сути отдельных основных прав. Безупречное установле­ние совместного правового убеждения всех участников в этой области было бы, кроме того, едва ли возможно.

в)        При таком положении дел необходимым и допустимым кажется тол­кование, исходящее уже из понятия «вторжений и ограничений» и ин­терпретирующее его таким образом, чтобы удовлетворить защитной цели закона, соответствовать понятной воле создателей Конституции, но и учитывать должным образом предметную необходимость управления современным государством. Данное толкование исходит из того, что – при принципиальном включении также деловых помещений и помещений предприятий в охранительную область ст. 13 ОЗ – потребность в защи­те все же существенно иная для помещений, которые в целом относятся к «пространственной частной сфере». Деловые помещения и помещения предприятий по своему целевому назначению обладают большей открыто­стью «вовне», они предназначены для вступления в социальные контакты, владелец поэтому выпускает их в определенном объеме из своей частной интимной сферы, к которой относится жилище в более узком смысле. Бо­лее сильной потребности в удалении нарушения покоя из частной жизни и пространственной сферы, в которой она развертывается, соответству­ет, чтобы понятия «вторжения и ограничения», в той мере, в которой они относятся к жилищу в более узком смысле, были истолкованы строго. Это означает, что право входа и осмотра, о регулировании которых здесь идет речь, исключается относительно жилых помещений. Ибо здесь полностью развертывается защитная цель основного права гарантировать отдельно­му праву «быть оставленным в покое» (BVerfGE 27, 1 [6]). Это относится и к тем случаям, когда в этих помещениях одновременно осуществляется профессиональная или коммерческая деятельность.

В отношении чисто деловых помещений или помещений предприятий данная потребность в защите смягчается благодаря задаче, которую они должны выполнить по воле самого владельца. Деятельность, которой вла­делец занимается в этих помещениях, с необходимостью воздействует вовне и может поэтому касаться и интересов других лиц и общественности. Тогда логично, чтобы ведомства, уполномоченные защитить эти интересы, в опре­деленных рамках могли контролировать деятельность и на месте и с этой целью входить в помещения. Данный целенаправленный процесс не явля­ется собственно нарушением неприкосновенности жилища. Владелец пред­приятия, соответственно, как правило, вход уполномоченных ведомств в по­мещение не будет воспринимать как вмешательство в свое право полного и беспрепятственного использования своего помещения. Его психическое сопротивление может быть направлено против самого осмотра и проверки, рассматриваемых им, например, как ненужные, обременительные и пото­му неприемлемые; в простом входе в его помещение, которое он, благодаря определению их цели, сам открыл для внешней стороны, он, как правило, не будет усматривать нарушение сферы его основных прав.

Если под углом зрения пробелов регулирования вслед за Федераль­ным министром юстиции исходить из того, что статья 13 абз. 3 ОЗ «с са­мого начала» не должна была охватить обычные права входа и осмотра, то допущение о том, что и Парламентский Совет исходил из данного «непредвзятого» способа рассмотрения, не лишено основания. Законо­дателю предоставляется проверить, существует ли повод в подходящее время однозначно выразить данную волю посредством новой формули­ровки текста Конституции.

• Если надлежащим образом ограничить круг прав входа и осмо­тра деловых помещений и помещений предприятия, которые, согласно сказанному, уже нельзя квалифицировать как «вторжения и ограниче­ния», т. е. с учетом, в частности, ст. 2 абз. 1 ОЗ в связи с принципом сораз­мерности и приемлемости, то вытекает, что, в частности, следует требо­вать наличие следующих предпосылок:

а) особая норма закона должна дать полномочие на вход в помещение;

б) вход в помещение, осуществление осмотра и проверок дол­жны служить разрешенной цели и быть необходимыми для ее достижения;

в) из закона должна быть четко понятна цель входа, предмет и объем допускаемого осмотра и проверки;

г) вход в помещение и осуществление осмотра и проверки допу­стимы только в то время, когда помещения, как правило, использу­ются для соответствующих деловых целей или целей предприятия.

Если при наличии данных предпосылок вход в деловые помещения и помещения предприятия уполномоченными ведомствами в рамках их полномочий не может рассматриваться как нарушение права не­прикосновенности жилища, то нельзя исключить, что администра­тивная деятельность, ради осуществления которой она служит, как таковая может вызвать нарекания с других конституционно-право­вых точек зрения.

• Если применить данные масштабы, то в отношении оспоренных здесь норм § 20, 17 абз. 2 ПОР нет конституционно-правовых сомнений. Они служат справедливым интересам управления и не обременяют вла­дельца предприятия неприемлемым образом.

[…]

Список принятых сокращений

ВЗC – Высший земельный суд

ГГУ – Германское гражданское уложение

ЕКПЧ – Европейская конвенция по правам человека

ЕСПЧ – Европейский суд по правам человека

ЗТК – Закон о связи

ОЗ – Основной закон

РАЗИ – Закон об изменении и дополнении правовых норм, регулирующих вопросы садоводства от 28 июля 1969 г

РАСП – Закон о защите при расторжении договора и иные нормы, регулирующие вопросы садоводства

РАФ – Леворадикальная террористическая группировка «Фракция Красной Армии»

УПУ – Уголовно-процессуальное уложение

ФЗКС – Федеральный закон о Федеральном Конституционном Суде