60. VerfGE 93, 1

60. VerfGE 93, 1

(Kruzifix / Распятие)

1.  Размещение креста или распятия в учебных помещениях государ­ственной обязательной школы, которая не является конфессио­нальной, нарушает ст. 4 абз. 1 Основного закона.
2.  § 13 абз. 1 предл. 3 Устава начальных школ в Баварии противоре­чит ст. 4 абз. 1 Основного закона и является ничтожным.

Решение Первого Сената от 16 мая 1995 г.

— 1 BvR 1087/91 —

[…]

ОСНОВАНИЯ

А.

Конституционная жалоба касается размещения крестов или распя­тий в школьных помещениях.

I.

1. Согласно § 13 абз. 1 предл. 3 Устава начальных школ в Баварии (Устав начальных школ) от 21 июня 1983 г. […] в публичных начальных школах в каждом классном помещении следует разместить крест.

[…]

Б.

Конституционная жалоба обоснована.

[…]

II.

Обжалуемые решения также нарушают основные права заявителей жалобы 1) и 2) по ст. 4 абз. 1 во взаимосвязи со ст. 6 абз. 2 предл. 1 Ос­новного закона, и основные права заявителей жалобы 3)-5) по ст. 4 абз. 1 Основного закона. Обжалуемые решения основываются на § 13 абз. 1 предл. 3 Устава начальных школ, который, в свою очередь, противоре­чит Основному закону и является ничтожным.

1. Статья 4 абз. 1 Основного закона защищает свободу вероисповеда­ния. Решение в пользу веры или против нее, согласно ей, дело отдельно­го индивида, а не государства. Государство не может ему предписать или запретить веру или религию. К свободе вероисповедания относится, од­нако, не только свобода иметь веру, но и свобода жить и действовать со­гласно собственным религиозным убеждениям (ср. BVerfGE 32, 98 [106]). В частности, свобода вероисповедания гарантирует участие в культовых действиях, предписанных верой, или в которых вера находит свое выра­жение. Этому соответствует, с другой стороны, свобода не участвовать в культовых действиях неразделенной человеком веры. Данная свобода относится также к символам, в которых находит выражение вера или ре­лигия. Статья 4 абз. 1 Основного закона предоставляет отдельному инди­виду право решать, какие религиозные символы он признает и почитает, а какие – отвергает. Хотя в обществе, которое признает различные рели­гиозные убеждения, индивид не обладает правом на полную изоляцию от чужих проявлений веры, культовых действий и религиозных символов. От этого, однако, следует отличать созданную государством ситуацию, ко­гда отдельный индивид не имеет возможности избежать влияния опреде­ленной веры, действий, в которых она проявляется, и символов, в которых она находит выражение. В этом смысле статья 4 абз. 1 Основного закона оказывает свое обеспечивающее свободу воздействие именно в тех обла­стях жизни, которые не предоставлены общественной самоорганизации, а находятся на попечении государства (ср. BVerfGE 41, 29 [49]). Это учиты­вает и статья 140 Основного закона во взаимосвязи со ст. 136 абз. 4 Вей­марской Конституции таким образом, что она прямо запрещает застав­лять кого-либо участвовать в религиозных мероприятиях.

Однако статья 4 абз. 1 Основного закона не ограничивается запре­щением государству вторгаться в религиозные убеждения, действия и проявления веры отдельных лиц или религиозных организаций. Она, наоборот, возлагает на него обязанность обеспечить отдельным лицам и религиозным организациям пространство для действий, в котором личность может развиваться в мировоззренчески-религиозном направ­лении (ср. BVerfGE 41, 29 [49]), и защищать ее от нападок или препят­ствий со стороны последователей других религиозных направлений или конкурирующих религиозных групп. Однако статья 4 абз. 1 Основного закона, по общему правилу, не предоставляет отдельному индивиду или религиозным организациям право на выражение своих религиозных убеждений при поддержке государства. Из свободы вероисповедания ст. 4 абз. 1 Основного закона следует, напротив, принцип государствен­ного нейтралитета в отношении различных религий или верований. Г осударство, в котором проживают последователи различных или даже противоположных религиозных и мировоззренческих убеждений, мо­жет обеспечить мирное сосуществование только тогда, когда оно само в вопросах веры сохраняет нейтралитет. Поэтому оно не должно по сво­ей инициативе ставить религиозный мир в обществе под угрозу. Данное требование находит свое выражение не только в ст. 4 абз. 1 Основного закона, но и в ст. 3 абз. 3, ст. 33 абз. 1, а также ст. 140 Основного закона во взаимосвязи со ст. 136 абз. 1 и 4 и ст. 137 абз. 1 Веймарской Консти­туции. Данные нормы запрещают введение правовых форм государ­ственной церкви и не допускают привилегий для определенных верова­ний точно так же, как и дискриминацию последователей иной веры (ср. BVerfGE 19, 206 [216]; 24, 236 [246]; 33, 23 [28]; сложившаяся судебная практика). Численность или социальная значимость при этом не играют роли (ср. BVerfGE 32, 98 [106]). Напротив, государство должно следить за обращением с различными религиозными и мировоззренческими организациями, основанным на принципе равенства (ср. BVerfGE 19, 1 [8]; 19, 206 [216]; 24, 236 [246]). Даже там, где оно сотрудничает с ними или оказывает им поддержку, это не должно приводить к идентифика­ции государства с определенными религиозными организациями (ср. BVerfGE 30, 415 [422]).

Вместе со ст. 6 абз. 2 предл. 1 Основного закона, гарантирующей ро­дителям естественное право на уход за своими детьми и их воспитание, статья 4 абз. 1 Основного закона охватывает также право на воспитание детей в религиозном и мировоззренческом отношении. Именно роди­тели вправе передавать своим детям те убеждения в отношении веры и мировоззрения, которые они считают правильными (ср. BVerfGE 41, 29 [44, 47 и далее]). Этому соответствует право родителей оградить де­тей от религиозных убеждений, которые родители считают неверными или вредными.

• На данное основное право посягает § 13 абз. 1 предл. 3 Устава на­чальных школ, а также обжалуемые решения, принятые на основании данного положения.

а)        § 13 абз. 1 предл. 3 Устава начальных школ предусматривает разме­щение крестов во всех классных комнатах баварских начальных школ. Понятие креста охватывает в соответствии с толкованием судов, рассма­тривающих дело, кресты с телом Иисуса и без него. Поэтому в объем по­вторной проверки положения [Устава начальных школ] следует включить оба значения. Хотя заявители жалобы в своем заявлении о предоставле­нии временной правовой защиты требовали лишь удаления распятия [т.е. креста с телом Иисуса]. Однако административный суд прямо ука­зал, что под этим могут пониматься и кресты без тела Иисуса, и откло­нил заявление и в этом расширенном понимании.

В совокупности с всеобщим обязательным обучением в школе раз­мещение крестов в учебных помещениях приводит к тому, что ученики во время уроков по велению государства и без возможности избежать этого взаимодействуют с данным символом и вынуждены учиться «под крестом». Этим размещение крестов в классных комнатах отличается от часто встречающегося в обыденной жизни взаимодействия с религи­озными символами самых различных направлений веры. С одной сторо­ны, последнее не исходит от государства, а является следствием распро­странения различных религиозных убеждений и религиозных органи­заций в обществе. С другой стороны, такое взаимодействие не обладает той же степенью неизбежности.

Хотя от отдельного индивида не зависит, сталкивается ли он на ули­це, в общественном транспорте или при входе в здания с религиозны­ми символами или манифестациями или нет. Но, как правило, речь идет лишь о мимолетном столкновении, и даже при более продолжи­тельном контакте данное взаимодействие не основывается на прину­ждении, осуществимом, в случае необходимости, посредством приме­нения санкций.

Воздействие крестов в учебных помещениях по длительности и ин­тенсивности еще сильнее воздействия крестов в залах судов. Уже в са­мом принуждении, вопреки собственным религиозным или мировоз­зренческим убеждениям, вести правовой спор под крестом Федеральный Конституционный Суд усмотрел вторжение в свободу вероисповедания участника процесса – иудея, который видел в этом идентификацию го­сударства с христианской верой (ср. BVerfGE 35, 366 [375]).

[…]

б)        Крест является символом определенного религиозного убеждения, а не только выражением западноевропейской культуры, на которую хри­стианство наложило свой отпечаток.

Хотя в течение столетий многочисленные христианские традиции вошли в общие культурные основы общества, от которых не могут уйти и противники христианства и критики его исторического наследия. От этого, однако, следует отличать специфическое содержание веры христианской религии или определенной христианской конфессии, включая ее ритуальное представление и символическое изображение. Государственное признание этого содержания веры, которое коснется и третьих лиц при контактах с государством, затрагивает свободу рели­гии. Из этого Федеральный Конституционный Суд исходил в своем ре­шении о конституционности неконфессиональных школ христианского характера в традиционном баденском смысле, установив, что допустимое одобрение христианства относится, в первую очередь, к признанию его важного культурного и образовательного фактора, как оно формирова­лось в западноевропейской истории, а не к истине веры христианской религии. Только при таком ограничении в силу исторических реалий данное одобрение является законным и в отношении нехристиан (ср. BVerfGE 41, 29 [52]).

Крест по-прежнему относится к особым символам веры христианства. Он сам по себе является его символом веры. Крест символизирует осуще­ствленное в жертвенной смерти Христа спасение человека от наследного греха, одновременно также и победу Христа над Сатаной и смертью и его господство над миром, страдание и триумф в одном […]. Для верующего христианина крест поэтому в разных формах является предметом пре­клонения и отправления благочестия. Размещение креста на здании или в помещении вплоть до сегодняшнего дня рассматривается как повышен­ное признание христианской веры его владельцем. Для нехристианина или атеиста крест становится именно в силу значения, которое ему при­дает христианство и которым он обладал в истории, символическим вы­ражением определенных религиозных убеждений и символом их миссио­нерского распространения. Рассмотрение креста лишь как выражения западноевропейской традиции или культового знака без особого отно­шения к вере, как это сделано в обжалуемых решениях, было бы надру­гательством над крестом, противоречащим самосознанию христианства и христианских церквей. Религиозное значение креста становится ясным и из контекста § 13 абз. 1 Устава начальных школ.

в)        Нельзя также отрицать воздействие креста на учеников, как это де­лается в обжалуемых решениях.

Хотя верно, с одной стороны, что размещение креста в классных по­мещениях не означает принуждение к идентификации или к определен­ному преклонению и способам поведения. Из этого также не следует, что школьные занятия по светским предметам испытывают влияние креста или что они ориентируются на символизированные крестом истину веры или требования к поведению. Однако этим не исчерпыва­ются возможности воздействия креста. Школьное воспитание служит не только изучению основных культурных техник и развитию когнитив­ных способностей. Оно должно содействовать и развитию эмоциональ­ных и аффективных способностей учеников. Школа нацелена на способ­ствование всестороннего развития личности учеников, и, в частности, влияние на их социальное поведение. В этой связи крест в учебном по­мещении приобретает свою значимость. Он обладает апеллятивным характером и указывает на символизируемое им содержание веры как на образцовое и достойное соблюдения. Кроме того, воздействие кре­ста происходит в отношении лиц, взгляды которых в силу их юности еще не укрепились, которые еще только должны научиться умению высказывать критику и формировать собственную точку зрения и ко­торые поэтому особенно легко поддаются ментальному воздействию (ср. BVerfGE 52, 223 [249]).

Обжалуемые решения также не полностью отрицают апеллятивный характер креста. Они отрицают его особое христианское значение в от­ношении инакомыслящих учеников. Для христианских же учеников они в нем усматривают существенное выражение их религиозного убежде­ния. Похожее утверждает и баварский премьер-министр, указывая, что крест в общем школьном образовании не обладает особой символиче­ской ценностью, тогда как во время школьной молитвы или на уроках религии превращается в особый символ веры.

• Основное право на свободу вероисповедания гарантируется без­оговорочно. Но это не означает, что не может быть никаких ограниче­ний. Они, однако, должны вытекать из самой Конституции. Законода­тель не вправе устанавливать ограничения, помимо установленных

Конституцией. Конституционно-правовые основания, которые мог­ли бы оправдать подобное вмешательство, в настоящем деле, вместе с тем, отсутствуют.

а)        Из ст. 7 абз. 1 Основного закона подобное обоснование не вытекает.

Однако статья 7 абз. 1 Основного закона дает государству поручение по воспитанию (ср. BVerfGE 34, 165 [181]). Оно должно не только органи­зовать систему школьного образования и само создать школы, но впра­ве и определить цели воспитания и ход обучения. При этом государство не зависит от родителей (ср. BVerfGE 34, 165 [182]; 47, 46 [71 и далее]). По­этому не только школьное и семейное воспитание могут вступать в кон­фликт друг с другом. Наоборот, неизбежно также, что в школе различные религиозные и мировоззренческие убеждения учеников и их родителей особенно часто сталкиваются друг с другом.

Данный конфликт между различными носителями безоговорочно гарантируемого основного права и между данным основным правом и другими благами, защищаемыми конституционным правом, следует разрешить по принципу практической согласованности, который не допу­скает предпочтения и максимального утверждения одной из противобор­ствующих правовых позиций, а требует их баланса наиболее щадящим образом (ср. BVerfGE 28, 243 [260 и далее]; 41, 29 [50]; 52, 223 [247, 251]).

Подобный баланс не требует от государства полного отказа от рели­гиозно-мировоззренческих проявлений при выполнении воспитатель­ного поручения в соответствии со ст. 7 абз. 1 Основного закона. Даже государство, гарантирующее полную свободу вероисповедания и тем самым обязывающее самого себя соблюдать религиозно-мировоззренче­ский нейтралитет, не может игнорировать культурно опосредствованные и исторически укоренившиеся ценностные убеждения и позиции, на ко­торых основывается общественное единство и от которых также зависит выполнение государством своих собственных задач. Христианская вера и христианские церкви при этом, как бы сегодня ни оценивали их на­следие, обладали выдающейся формирующей силой. Восходящие к ним традиции мышления, чувственный опыт и образцы поведения не могут быть безразличны для государства. Это относится в особой мере к шко­ле, в которой культурные основы общества бережно передаются из по­коления в поколение и обновляются. Кроме того, государство, обязую­щее родителей отправлять своих детей в государственную школу, вправе учитывать свободу религии тех родителей, которые желают религиозного воспитания своих детей. Основной закон признает это, допуская в ст. 7 абз. 5 государственные мировоззренческие и конфессиональные школы и предусматривая урок религии как обычный школьный предмет (ст. 7 абз. 3 Основного закона) и, кроме того, оставляя простор для активного претворения в жизнь своих религиозных убеждений (ср. BVerfGE 41, 29 [49]; 52, 223 [240 и далее]).

Однако в плюралистическом обществе невозможно в полной мере учитывать все представления о воспитании при определении задач госу­дарственной обязательной школы. В частности, нельзя беспрепятствен­но в рамках одного и того же государственного института осуществить отрицательную и положительную сторону свободы вероисповедания. Отсюда следует, что индивид в рамках школы не может безоговорочно сослаться на ст. 4 абз. 1 Основного закона.

Разрешить неизбежное состояние напряженности между негативной и позитивной свободой религии с учетом требования толерантности над­лежит законодателю земли, который в процессе формирования обще­ственной воли должен искать приемлемый для всех компромисс. Регули­руя данный вопрос, он может, с одной стороны, ориентироваться на ст. 7 Основного закона, которая в области школьного образования допускает религиозно-мировоззренческое влияние, а с другой стороны, на ст. 4 Ос­новного закона, которая требует при принятии решения в пользу опре­деленной формы школы исключить, насколько это возможно, религиоз­но-мировоззренческое принуждение. Обе нормы следует рассматривать во взаимосвязи и согласовывать друг с другом при толковании, посколь­ку только согласованность защищенных в двух статьях правовых благ соответствует задаче Основного закона (ср. BVerfGE 41, 29 [50 и далее]).

Федеральный Конституционный Суд сделал из этого вывод, что законо­дателю земли не запрещается само по себе использование черт христиан­ской религии при определении задач государственных начальных школ, даже если управомоченные на воспитание лица, не имеющие возможно­сти изолировать своих детей от воспитания в этой школе, не желают ре­лигиозного воспитания. Условием для этого является, однако, наличие необходимого минимума обязательных элементов. Это означает, в част­ности, что школа не должна по-миссионерски понимать свою задачу в ре­лигиозно-мировоззренческой области и претендовать на обязательность христианского содержания веры. Одобрение христианства относится в этом смысле к признанию формирующего фактора культуры и образо­вания, а не к определенным религиозным истинам. К христианству как культурному фактору как раз относится мысль о толерантности в отно­шении инакомыслящих. Их взаимодействие с картиной мира, на которую христианство наложило свой отпечаток, не ведет к дискриминирующему обесцениванию нехристианских мировоззрений, во всяком случае до тех пор, пока речь идет не о передаче веры, а о стремлении к осуществлению автономной личности в мировоззренческо-религиозной области в соответ­ствии с принципиальной задачей ст. 4 Основного закона (ср. BVerfGE 41, 29 [51 и далее]; 41, 65 [85 и далее]). Поэтому Федеральный Конституционный Суд объявлял норму о христианской школе совместного обучения ст. 135 предл. 2 Конституции Федеральной земли Бавария соответствующей Ос­новному закону только при конституционном толковании (ср. BVerfGE 41, 65 [66 и 79 и далее]) и подчеркнул относительно неконфессиональной шко­лы христианского характера в традиционном баденском смысле, что речь не идет о биконфессиональной школе (ср. BVerfGE 41, 29 [62]).

Размещение крестов в классных помещениях переходит установленную границу религиозно-мировоззренческой направленности школы. Как уже было установлено, нельзя лишить крест его особой связи с религиозным со­держанием христианства и свести его к общему знаку западноевропейской культурной традиции. Он символизирует существенное ядро христианских религиозных убеждений, которые различным образом хотя и сформиро­вали, в частности, западный мир, но отнюдь не разделяются всеми члена­ми общества, а отвергаются многими в рамках реализации ими основного права по ст. 4 абз. 1 Основного закона. Его размещение в государственных обязательных школах поэтому противоречит ст. 4 абз. 1 Основного зако­на, если только речь не идет о христианских конфессиональных школах.

б)        Размещение крестов не может быть оправдано также исходя из по­зитивной свободы вероисповедания родителей и учеников христианской веры. Позитивная свобода вероисповедания принадлежит всем родителям и ученикам в одинаковой мере, а не только исповедующим христианскую веру. Возникающий отсюда конфликт невозможно решить по принципу большинства, ибо именно основное право на свободу вероисповедания в особой мере направлено на охрану меньшинств. Кроме того, статья 4 абз. 1 Основного закона не предоставляет носителям основного права неограниченную возможность на претворение в жизнь своих религиозных убеждений в рамках государственных институтов. До тех пор пока школа в соответствии с Конституцией оставляет возможность для этого, как, на­пример, на уроках религии, в школьной молитве или других религиозных мероприятиях, религиозные убеждения должны основываться на принци­пе добровольности и предоставлять инакомыслящим приемлемые, не дис­криминирующие возможности изоляции от них. Это не относится к раз­мещению крестов в классных помещениях, поскольку инакомыслящие не могут изолироваться от их присутствия и требования. Наконец, полное пренебрежение чувствами инакомыслящих для того, чтобы ученики хри­стианского вероисповедания помимо уроков религии и добровольных бо­гослужений могли бы и во время светских занятий учиться под символом своей веры, противоречило бы требованию практической согласованности.

[…]

Особое мнение судей Зайдля, Зелльнера и Хаас

по решению Первого Сената от 16 мая 1995 г.

• 1 BvR 1087/91 —

Мы не разделяем позицию большинства членов Сената о том, что § 13 абз. 1 предл. 3 Устава начальных школ в Баварии, согласно которо­му в каждом классном помещении следует разместить крест, нарушает Основной закон. […]

Список принятых сокращений

ВЗC – Высший земельный суд

ГГУ – Германское гражданское уложение

ЕКПЧ – Европейская конвенция по правам человека

ЕСПЧ – Европейский суд по правам человека

ЗТК – Закон о связи

ОЗ – Основной закон

РАЗИ – Закон об изменении и дополнении правовых норм, регулирующих вопросы садоводства от 28 июля 1969 г

РАСП – Закон о защите при расторжении договора и иные нормы, регулирующие вопросы садоводства

РАФ – Леворадикальная террористическая группировка «Фракция Красной Армии»

УПУ – Уголовно-процессуальное уложение

ФЗКС – Федеральный закон о Федеральном Конституционном Суде